Пост вчера собрал 100 000 просмотров за сутки. У меня такое впервые, поэтому сегодня было много интересных диалогов в личке, и размышления на тему не оставляли весь день.
Вот что поняла и хочу поделиться, отметить.
Я прежде всего психолог – это моя работа, основная точка внимания.
И вдохновлённый Калевалой Толкиен меня интересует не как ценителя художественных произведений, и даже не как карелку, которая гордится своим этническим культурным достоянием. Ну, не в первую очередь.
Именно как психолога!
В его докладе есть подтверждение моим давним сомнениям в практике, разлому и расколу, который я наблюдаю в себе и пока не могу его сшить. И это – о психотерапии с учётом этнической ментальности.
Для начала посмотрим на встречу Толкиена с эпосом как на терапевтический кейс, на фатальное событие в жизни автора.
Писатель прямо говорит: я вдруг встретил мир, в котором нет благовоспитанных героев. Это возмутительно, но это и прекрасно, мне здесь нравится. Я здесь осмотрюсь, потому что мне надоел типичный романтический персонаж с его бесплотными воздыханиями.
И сам путь героя, в котором всё расписано по шагам, всё ладно скроено и всё по делу, мне тоже наскучил.
Я остаюсь!
Хочу быть свободным, говорит, рунопевцем и допустить нелепицу, дикую странность в своём сочинительстве, как вот эти старики – то ли забавные, наивные, примитивные, то ли действительно мудрые карело-финны.
Да какая, к чёрту, разница, это уже не главное – ведь генератор историй был освобождён, и заработал на всю катушку.
Через встречу с северным эпосом, грубо говоря, писатель нашёл возможность исцеления типичного западного невроза в себе, обнаружил, что «может быть по-другому». Может быть по-моему, а не по предписанному – Толкиен последовал сложному и притягательному пути своего желания.
Ещё раз. Это очень важно: читая свободную (в данном случае фантазийную) речь, проживая её в себе, автор зеркально освободил свою.
Так стойте. Очень похожий процесс мы проходим в психоанализе! Высвобождение речи, воли, желания, внутренней правды.
***
Итак, подытожу.
Мысль первая.
Молодой Толкиен очень вовремя прочитал Калевалу, которая – неисповедимы пути земные и небесные – провела его через тернии правильности и праведности, да к дерзновению сочинять непохожее.
Мысль вторая.
Похожий процесс мы проходим в психоанализе.
Методологически психоанализ так устроен, что у анализанта есть возможность встретиться со своей свободной речью, со своим путеводным клубком.
Теперь переходим ко второй части.
***
На мой взгляд, возможность действительно свободной, самоорганизующейся речи, даёт один психоанализ.
Все остальные методы достаточно директивны, во-первых, а во-вторых – они лечат тот самый типичный западный невроз, боль прагматики, дистанциированность и с ней связанные симптомы. А также исторически пренебрежительное отношение к воле женщины.
И вся публичная повестка психотерапии - то, что на слуху - она об этом.
Самые научно изученные и действенные методы – насквозь рациональны, например схема-терапия, или безусловно действенные алгоритмы КПТ. В них не соскочишь с тропы, проложенной исследователями, не покружишься.
Границы, абьюз, личное пространство. Личные достижения и попытка отстраниться от меры самоуважения только через них. Права женщины.
У нас другая ментальность, другой культурный код, история и мифология.
В ней есть безусловно свой свет и тень, свой невроз, но он точно не идентичен.
О женщинах. Толкиен с удивлением отмечает, как высок и непререкаем авторитет женщины в этом новом для него мире!
О чём тут говорить. 150 лет назад наши девчонки хохотали на вечёрках и легально играли в поцелуйные игры, а порой и прыскали стыдливо в кулачок, слушая непристойные заветные сказки...
Девушки и женщины были ключевыми фигурами как общинных, так и более архаичных обрядов. Лёжа голышом на непаханной земле, передавали ей свою любовь и плодородность.
При этом старшая женщина имела в доме реальную власть и авторитет...
В викторианской Европе с женской самоидентификацией было иначе. Жёсткие моральные нормы, этикет, совладание.
Происходило немыслимое количество случаев истерии у женщин, и лечили её – уж как повезёт. Кому-то вызывали на дом врача, чтобы тот «довёл больную до припадка и освободил матку от вредных жидкостей», а иным матку и удаляли.
Насильно и хирургически. Мастурбировал незнакомый человек, думаю, тоже не по доброй воле – просто иметь в дому истеричку было неудобно и стыдно. Плюс возможность женского оргазма как-то всерьёз даже коллективно и не допускали.
В общем, по-разному у нас было чуть больше, чем всё (потому и феминизм у нас хуже приживается).
Так подходят ли нам методы, рождённые в другом контексте?
Толкиен пришёл испить незнакомой для него ментальности, чтобы исцелять свою тень, свою боль дитя Запада. Он сбежал, ускользнул в архаичный и магичный мир и подарил его тысячам, миллионам читателей.
Мы, утратив связь со своим живительным источником, урбанизируясь и рационализируясь на максимум, начинаем понимать и разделять смыслы западной психотерапии. Они нам уже близки и понятны. Границы, личное пространство, логика и математика, чтоб не проникло сюда всякое.
Так как, как сохранить философские, психологические наработки западных школ (безусловно, драгоценные к сегодняшнему дню), и дремлющий дух того самого способа жизни и мышления, в котором они бы и не понадобилось?
Можно ли их сочетать, если да, то в какой пропорции? Если они кардинально друг другу противостоят. Дистанция в психоанализе и женская обрядовая баня, без одежды естественно, или прыжки через костёр с диким гиканьем, м?
Иногда я чувствую, что парадоксальным образом это удаётся. Иногда - что мне придётся порваться на тряпочки, но это невозможно и несоединимо.
Путь продолжается, острые вопросы – признак, что ум ещё не прогнил и не устал.
Эти женщины на фото – северные сказительницы, наверняка могли что-то ответить на этот счёт. Но их уже, похоже, не осталось...
